Вячеслав Самарин - наследник «сурового стиля», который в живописи сформировался в конце 50-х годов на волне «хрущёвской оттепели». Художники тогда нелицеприятно говорили о том, что происходило вокруг них. Но Вячеслав Самарин не только суров, он и романтичен одновременно, по-своему сочетает реализм и условность.Александр Греков, секретарь СХ РФ (Москва):
«Это художник, который занимает своё определённое яркое место в изобразительном искусстве нашей страны, поскольку он пишет картины. Картины сейчас рискуют писать достаточно немного людей. Он - один из тех, кто выражает в своём творчестве своё ощущение времени».
Особняком выделяется военная тема. Она - в выплаканных глазах Васильевны, в растерянном взгляде рядового Мухина, с расплывшимся на груди алым пятнышком, одновременно живого и неживого, вернувшегося с фронта и не вернувшегося. И действительно, нет просто пейзажей, нет просто портретов.Нина Агеева, заслуженный художник России:
«Он - русский человек, патриот, его работы глубоко национальны. Притом, что они документальны, они и эмоциональны. Это - наша жизнь, воплощённая в картинах».
Человек безоглядно увлекающийся, и увлечения у него - не хобби, а часть жизни. Как, к примеру, «Птичья деревня», на время перемещённая в выставочный зал. Чем не произведения искусства? Предметы быта, семейные реликвии художника… Инсталляциям автор экспозиции придаёт особое значение.Вера Самарина, заслуженный художник России, супруга юбиляра:
«Он - с обнажённым восприятием всего: добра, зла, юмора, несправедливости. С гипертрофированным, я бы сказала. И если что-то ему не нравится, он не уйдёт в сторону, не смолчит. А влепит то, что надо».
Для самого Вячеслава Фёдоровича его выставка - это возможность получить свидание со своими картинами, которые разошлись по свету и находятся в музейных запасниках и частных коллекциях России, США, Польши, Швейцарии, Италии. А для всех нас - повод порадоваться за Смоленск, давший русской культуре такого яркого деятеля.Вячеслав Самарин, народный художник России:
«Я особых усилий не предпринимал, но мне посчастливилось написать то, что я хотел. Я ни перед кем не прогибался. Если меня в какую-то сторону толкнуть, я тут же пойду в противоположную. Что это? Какое-то наваждение!»